Дуглас Хилл - Военный диктатоp Галактики [др. перевод]

Дуглас Хилл

Последний легионер

#1

Военный диктатор Галактики

Часть первая. Гибель мира

1

Он шагал по грязным улицам с первым признаком наступления сумерек. Боль горячим огнем разливалась по каждой клеточке тела, но он загнал ее в уголок сознания и шел, не обращая на нее внимания.

Окружающее мало радовало глаз. Он находился на бедной, незначительной планете, само название которой — Коранекс — ничего ему не говорило. Вокруг космопорта теснился жалкий, неряшливый городишко, известный полустанок на главных космических дорогах. Он привлекал к себе фрахтовщиков, торговцев, кочующих техников, космических скитальцев любого пошиба. Он искал этих людей. Они, скорее всего, могли собрать ту информацию, в которой он отчаянно нуждался.

Он осторожно пробирался сквозь грохот и блеск улиц, заполненных праздно шатающейся публикой, мимо кричаще безвкусных аттракционов, предлагающих уставшим от космоса приезжим все — от обычных голоэкранов до зловещих в полутьме наркоавтоматов. Он методично переходил из одного заведения в другое, уделяя особое внимание официантам, швейцарам и барменам, тем, кто имел возможность собирать и очищать от шелухи разговоры и слухи сотен своих посетителей.

Он следил за лицами в толпе. Многие оглядывались на него с искоркой любопытства, на мгновение их интерес привлекала его высокая, худощавая фигура, сдержанная гибкость движений и черно-серая форма с ярким, небесно-голубым кругом на плече и груди. Иногда кто-нибудь бросал на него любопытный взгляд, затем смотрел вторично с узнаванием в глазах. И тогда человек в форме останавливался, перехватывал его и задавал свои вопросы.

Каждый раз одни и те же ответы. Пожимание плечами, покачивание головой — отрицание. Иногда тень участия, намного чаще — пустота безразличия. Населенная Галактика велика, у каждого свои заботы.

Его не удерживали и он продолжал свой путь, как это было на десятке или больше планет до Коранекса, до тех пор, пока боль не потребовала всего внимания и сумерки не сгустились до глубокой ночи. Голова оставалась высоко поднятой, плечи не опустились, ибо военная выучка всей жизни не стирается за несколько месяцев ни болью, ни усталостью, ни одиночеством, ни даже отчаянием.

Отчаяние, однако, рядом и готово схватить его. Он знал, сколько оставалось времени на продолжение поисков. Хорошо, если не меньше, чем он уже потратил. И все-таки за прошедшие несколько месяцев он не нашел ничего, кроме случайных намеков, расплывчатых, разрозненных. Их хватало на продолжение поисков и не хватало, чтобы искать целеустремленно, в определенном направлении.

Но он продолжал искать. Больше ему ничего не оставалось. И жгучая боль в теле — ничто по сравнению с непреклонной, мстительной решимостью, питавшей его поиски.

Он, Кейл Рэндор, когда-то самый молодой и, как говорили, самый лучший командир Ударного полка 41-го Легионов планеты Морос.

А теперь он — солдат без армии, бездомный скиталец без народа.

И он умирал.

Полумрак в полупустом баре вонял пролитым спиртным и немытыми телами. Бармен — чужак, выходец из «измененных миров», где за века в людях, населявших их, местные условия вызвали изменения, мутации. Приземистый, лысый недомерок с оранжевой кожей. Но его пожатие плечами, когда Кейл задал свои вопросы, было точным ответом всех остальных, кого Кейл встречал во время поисков.

— Легионеры? Слышал, что случилось с ними. Больше ничего. Как бы то ни было, мне некогда рот разевать да собирать слухи. Надо заниматься делом.

Недомерок с оранжевой кожей сделал движение, собираясь отвернуться, но, подняв глаза на Кейла, передумал. Выражение лица Кейла не изменилось, но что-то в его глазах подсказало бармену, что если он повернется, ему может не понравиться то, что произойдет потом.

Кейл вытащил горсть пластиковых вафель — галактических кредиток, — выбрал одну и положил на стойку.

— Найдется такой, — спросил он спокойным тоном, — у кого есть время прислушиваться к сплетням?

Рука бармена накрыла кредитку, пока он не спеша думал.

— Может быть, — ответил он, наконец, — пилот грузовика по имени Краск. Много слоняется, имеет длинные уши и длинный язык. Может, он что-то знает.

— Где его найти?

Оранжевый недомерок хмыкнул.

— Где-нибудь в закоулке в дупель пьяным, если не вернулся в порт. Он спит там на своем корабле.

Кейл кивнул и вышел из бара. Он вроде бы не заметил, как бармен сделал быстрый знак в сторону кучки крепко сбитых мужчин, склонившихся над выпивкой за соседним столиком.

Позевывая, страж порядка показал на грузовой корабль, владельцем которого был человек по имени Краск. Потрепанный корпус, пузатый и неприглядный, как все грузовики — и в нем никого.

Кейл присел, намереваясь ждать. Он не позволял себе надеяться, не позволял себе думать о возможности, что Краск может знать что-то, или о более вероятной возможности, что это всего-навсего очередной тупик. Он просто прислонился к кораблю — расслабленный, сосредоточенный, бесконечно терпеливый — и ждал.

Мужчины пришли вскоре, как он и был наполовину уверен. Четыре коренастых тени в тусклом освещении, которое, в основном, сосредотачивалось на низких постройках, расположенных напротив плоской пластибетонной поверхности космодрома.

Они выстроились перед Кейлом и медленно оглядели его с ног до головы. Все одинаковые — толстомясые, с признаками ожирения, в измазанных землей комбинезонах, с тяжелым взглядом пустых глаз — космические летуны коротких рейсов, которым больше по душе работать на грани нарушения закона во внутренней торговле, чем во внешней.

Самый крупный из них, почти облысевший, стоял немного впереди троих остальных, как бы подчеркивая, что он у них вожак. Кейл медленно выпрямился, оторвался от корабля, все еще спокойный и расслабленный.

— Я Краск, — заявил лысеющий. — Это ты хочешь послушать о легионерах?

Кейл кивнул.

— Ты и сам легионер?

— Верно.

— Так… Жаль мне твою планету.

Сказано было так, словно Краск посочувствовал какой-то пустяковой неприятности, вроде головной боли.

Выражение лица Кейла оставалось прежним.

— Мне сказали, что ты можешь мне кое-что рассказать.

— Могу, — подтвердил Краск. — Сколько это будет стоить?

— Зависит от того, что ты расскажешь.

Верзила фыркнул.

— Хочешь, чтобы я рассказал тебе все, что знаю, а ты назовешь цену потом?

— Я не обману, — ответил Кейл.

— Проще простого назвать нам примерную цену, — упрямо ответил Краск.

Кейл вздохнул.

— У меня около трех тысяч галаков. Я смогу заплатить тебе.

На мгновение ему припомнился день, когда он раскурочил свой одноместный истребитель до последней вещи, без которой можно обойтись — второй космический костюм, аварийная капсула, часть оружия, запчасти, — и продал, чтобы финансировать свои поиски.

Краск облизнулся.

— Деньги с тобой?

— Не здесь. На корабле. — Кейл кивнул в темноту космопорта на центральную посадочную площадку, где ждал его корабль, на тот самом месте, куда он посадил его.

— Тогда пойдем сейчас туда, — неприятно ухмыльнулся Краск, — и ты возьмешь деньги.

— Останемся здесь, ты рассказываешь, что знаешь, потом я иду и беру деньги.

Смех Краска оказался еще противнее.

— Ты ничего не понял. Ты бродяга, никто. Ты никого здесь не знаешь и тебя никто не знает. Значит, никто не поднимет тревоги, если тебя найдут в грязной канаве. Такое все время происходит с бродягами. Напьются, ввяжутся в скандал, и их убивают. Никого это не волнует.

Говоря, Краск сунул мясистую руку в карман и достал тонкий пластиковый цилиндр. Игольный пистолет, заряженный скорее всего смертельным ядом, — узнал оружие Кейл, — а не усыпляющим.

Остальные трое тоже вынули оружие. У двоих оказались металлические дубинки с утолщением на конце — любимое оружие подонков с задворок всех миров. У третьего неожиданно появился светящийся термический нож, лезвие которого нагревалось так, что не резало, а прожигало большинство материалов, в том числе и человеческое тело.

Кейл стоял спокойно, казалось, не собираясь двигаться с места. Однако, его тело сгруппировалось, приняв устойчивую позу, изготовилось.

Почти неравные силы.

Головорезы ухмылялись. Они считали себя вчетверо сильнее, решительные, хорошо вооруженные против одного безоружного и беспомощного.

Но им противостоял легионер Мороса, человек, чей народ с детских лет обучался наивысшему искусству боя. И человек, который по праву являлся ведущим медалистом в каждом виде в течение двух последних лет в ежегодных всепланетных Военных Играх. Многие из этих медалей — за бой без оружия.